 Общественность России отметила 200-летие со дня рождения Александра Герцена, которое по новому стилю пришлось на 6 апреля, но официальные власти эту дату не заметили.
Как совершенно справедливо отметила «Литературная газета» в номере от 4-10 апреля, «В советские годы герценоведение количеством томов не уступало пушкиноведению. Сегодня государство, щедро награждающее эстрадных див и телеклоунов и ставящее памятники «борцам с тоталитаризмом», фактически осталось в стороне от юбилея великого певца свободы». Безымянный автор этой цитаты, взятой мною из текста на первой странице, предваряющей продолжение темы на стр.4, ограничился лишь констатацией бросающегося в глаза факта, но не задал напрашивающегося по этому поводу вопроса: почему? Видимо, посчитал, что ответ очевиден. Своим свободолюбием А. Герцен мешает нынешним властям России наслаждаться жизнью. Не то, что ни на что не претендующие, кроме хорошего гонорара, «эстрадные дивы и телеклоуны».
Продолжая тему, необходимо отметить, что газеты, посвятившие юбилею писателя, философа, политического деятеля статьи, каждая по-своему интерпретировали его жизненный путь. Некоторые выделяли то, что, наверное, было бы приятно прочитать в верхах. Вот и «Литературка» не удержалась от такого легкого подхалимажа. «Благодаря статье Ленина «Памяти Герцена» в нашем сознании закрепился образ чуть ли не предтечи Великого Октября. Но Герцен в течение 20 лет яростно спорил с Марксом и «марксидами» и далеко не был уверен в революционной целесообразности…» - пишет упомянутый безымянный автор. Впрочем, можно предположить, что выписывая эти слова, он оттолкнулся от опубликованной на стр.4 статьи доктора филологических наук Владимира Тихомирова, высказавшего довольно интересную мысль, заслуживающую рассмотрения.
«Герцен не был политиком, отстаивавшим какую-то близкую ему доктрину как нечто устойчивое и незыблемое. Он всегда руководствовался достаточно отвлеченными идеалами свободы и равноправия, независимо от политических, социальных и национальных доктрин. Поэтому он безоговорочно приветствовал Польское восстание 1863-1864 гг., что явно повредило его личному авторитету и авторитету его оппозиционных изданий в русском обществе. Он же позднее (курсив мой – В.С.) отверг марксистское экономическое учение именно за догматизм, а сторонников К. Маркса иронически называл марксидами». Я не случайно выделили курсивом слово «позднее». Оно противоречит утверждению о 20 годах «яростного спора» Герцена с Марксом. Все-таки после поражения Польского восстания Александр Иванович скончался через 6 лет, в 1870 году.
Теперь что касается «отвлеченных идеалов свободы». Ну куда же более конкретным, уважаемый профессор, может быть идеал борьбы за освобождение крестьян от крепостного рабства, которую вместе с Николаем Огаревым вел А. Герцен? Более того, по мере развития событий в России Александр Иванович пришел к выводу о том, что истинную свободу народу может принести… социализм. Конечно, В. Тихомиров нам может сказать, что Герцен придерживался утопического социализма, верил, что к новому обществу можно перейти через крестьянскую общину. Но этой точки зрения в 60-70 годах XIX придерживались очень многие из числа тех, кто «ушел тогда в народ». А вы говорите «независимо от политических, социальных и национальных доктрин»! Он был политически очень чутким человеком, диалектиком. И не так все просто с Марксом и «марксидами», как вам кажется.
Как филолог, вы могли бы знать, откуда у этой истории ноги-то растут. Свое мнение о Марксе А. Герцен изложил в очерке «Немцы в эмиграции». Но вот что характерно, при его жизни он не только не входил в мемуары «Былое и думы», но даже и не был опубликован. Известный советский литературовед Владимир Александрович Путинцев по этому поводу писал, что «возникает весьма важный вопрос, насколько правомерно позднейшие издания мемуаров включили его без оговорок в основной текст «Былого и дум». Можно не сомневаться, что Герцен, обратившийся под конец жизни свои взоры к Интернационалу, «к тому Интернационалу, которым руководил Маркс» (Ленин), никогда не согласился бы с произволом, допускаемым в этом случае «учеными текстологами». В. Путинцев отмечал также стремление Герцена пересмотреть вопрос о своей полемике с Марксом. В письме к Н. Огареву от 29 сентября 1869 года Герцен желал успеха бакунинскому переводу первого тома «Капитала» Маркса. А вы говорите, уважаемый профессор В. Тихомиров, «отвергал учение Маркса за догматизм»? Ой, ли?
Напомню, что в своей книге об А.И. Герцене «Начало» писательница Лидия Чуковская отметила одну особенность своего героя. «Герцен был щедро наделен тою впечатлительностью, которую один из его друзей называл «нравственным слухом». С детства мальчик был чуток к несправедливости, к чужой, а не только к собственной боли». И этот «нравственный слух» был присущ Александру Ивановичу Герцену всю его недолгую, 58-летнюю жизнь. И его боль за униженных и оскорбленных, его борьба за счастье всех людей близка нам и сегодня. К тому же его острое перо разит и в наши дни.
В начале 2008 года известный ученый Сергей Капица в газете «Известия» писал о том, что над человеческой цивилизацией нависла огромная опасность. Позже его пророчество подтвердилось – в середине августа того же года грянул кризис капитализма, в муках которого корчатся многие народы Европы, да и самих США. Стремление капиталистов переложить все тяготы этого системного кризиса на плечи народов вызывают их ожесточенное сопротивление. К сожалению, во многих странах эта борьба пока носит стихийный характер борьбы против ухудшения социального положения масс, но постепенно она перерастет в осмысленную борьбу за смену социально-экономической политики, за социализм, то есть за смену цивилизации. Вот что писал в книге «С того берега» Александр Герцен: «Вам жаль цивилизации. Жаль ее и мне. Но ее не жаль массам, которым она ничего не дала, кроме слез, нужды, невежества и унижения».
Человек, который написал эти строки, наверняка оценил бы, если бы у него было чуть больше времени, гениальность Карла Маркса.
Валентин Симонин
|
