А.И. Фурсов. Сталин и Ветер Истории - Взгляд в историю -

Однажды Сталин сказал, что после его смерти на его могилу нанесут много мусора, однако ветер его развеет. Всё так и вышло, как предвидел вождь. Не прошло и несколько лет,как один из главных "стахановцев террора" 1930-х годов Н. Хрущёв (именно на его запросе увеличить квоты на расстрел Сталин написал: "Уймись, дурак") начал поливать вождя грязью. Хрущёв не был первым в этом плане: систематический полив Сталина (правда, вперемежку с реальной критикой) начал Троцкий, ну а не вышедший умом бывший троцкист Хрущёв оставил только полив. Затем к Хрущёву в качестве "мусорщиков" присоединились наиболее рьяные из "шестидесятников", ну а о диссидентах, "певших" под чужие "голоса" и "плывших" на чужих "волнах" и говорить нечего – они были частью западной антисоветской пропаганды.

Перестройка ознаменовала новый этап в шельмовании Сталина. Здесь, однако, не Сталин был главной мишенью, а советский социализм, советский строй, советская история, а за ними – русская история в целом. Ведь заявил же один из бесов перестройки, что перестройкой они ломали не только Советский Союз, но всю парадигму тысячелетней русской истории. И то, что главной фигурой слома был выбран именно Сталин, лишний раз свидетельствует о роли этого человека-феномена не только в советской, но и в русской истории – сталинизм, помимо прочего, стал активной и великодержавной формой выживания русских в ХХ в. в условиях исключительно враждебного окружения, нацелившегося на окончательное решение русского вопроса – Гитлер в этом плане вовсе не единственный, просто он – по плебейской манере – громче всех кричал, повторяя то, чему набрался у англосаксов.

Рухнул СССР, разрушен советский строй. Казалось бы, советофобы могут успокоиться по поводу Сталина и СССР. Ан нет, неймётся им. Правда, нынешние десталинизаторы – фигуры в основном фарсово-одиозные, глядятся мелко даже по сравнению с перестроечной шпаной. На экранах телевизоров кривляются убогие социальные типы вроде полуобразованного пафасно-фальшивого публициста, академика-недоучки с ухватками стукача, алкоголика с претензией на роль международного дельца и прочая бездарь. Тут поневоле вспомнишь Карела Гашека ("они приходят как тысяча масок без лиц" – о саламандрах), и Николая Заболоцкого ("Всё смешалось в общем танце, / И летят во все концы / Гамадрилы и британцы, / Ведьмы, блохи, мертвецы [...] / Кандидат былых столетий, / Полководец новых лет, / Разум мой! Уродцы эти – / Только вымысел и бред").

Действительно, иначе как бредом не назвать то, что "ковёрные антисталинисты" подают в качестве "аргументации". Это либо сплошные, на грани истерики эмоции в духе клубной самодеятельности с выкриками "кошмар", "ужас", "позор" – очень напоминает шакала Табаки из киплинговского "Маугли" с его "позор джунглям!", эмоции без каких-либо фактов и цифр. Либо оперирование фантастическими цифрами жертв "сталинских репрессий" – "десятки и десятки миллионов" (почему не сотни?). Если на что и ссылаются, то на "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына. Но Солженицин-то был мастер легендирования и заготовки "подкладок". Например, он не претендовал в "Архипелаге..." на цифирную точность; более того, выражался в том смысле, что указанное произведение носит, так сказать, импрессионистский характер. Подстраховался "Ветров" – вот что значит школа.

За последние годы появились хорошо документированные работы, показывающие реальный механизм "репрессий 1930-х", которые как массовые были развязаны именно "старой гвардией" и "региональными баронами" вроде Хрущёва и Эйхе в качестве реакции на предложение Сталина об альтернативных выборах. Сломить сопротивление "старогвардейцев" вождь не смог, но точечный (не массовый!) удар по их штабам нанёс. Я оставляю в стороне борьбу с реальными заговорами – противостояние Сталина левым глобалистам-коминтерновцам, как и Троцкий, считавшим, что Сталин предал мировую революцию и т.п. Таким образом, реальная картина "репрессий 1930-х" намного сложнее, чем это пытаются представить хулители Сталина; это многослойный и разновекторный процесс завершения гражданской войны, в котором собственно "сталинский сегмент" занимает далеко не бóльшую часть.

Аналогичным образом проваливается второй главный блок обвинений Сталина – в том, как складывалась в первые месяцы Великая Отечественная война: "проморгал", "проспал", "не верил Зорге", "верил Гитлеру", "сбежал из Кремля и три дня находился в прострации" и т.п. Вся эта ложь давно опровергнута документально, исследователи об этом прекрасно знают – и о том, что Сталин ничего не проспал, и о том, что на самом деле никогда не верил Гитлеру, и о том, что правильно не верил Зорге, и о реальной вине генералов в канун 22 июня. Здесь не место разбирать все эти вопросы, но от одного замечания не удержусь. Уж как зубоскалили антисталинисты над заявлением ТАСС от 14 июня 1941 г.; в заявлении говорилось, что в отношениях СССР и Германии всё нормально, что СССР продолжает проводить миролюбивый курс и т.п. "Мусорщики" трактуют это как "глупость и слабость Сталина", как "заискивание перед Гитлером". Им не приходит в голову, что адресатом заявления были не Гитлер и Третий рейх, а Рузвельт и США. В апреле 1941 г. Конгресс США принял решение, что в случае нападения Германии на СССР США будут помогать СССР, а в случае нападения СССР на Германию – Германии.

Заявление ТАСС фиксировало полное отсутствие агрессивных намерений у ССР по отношению к Германии и демонстрировало это отсутствие именно США, а не Германии. Сталин прекрасно понимал, что в неизбежной схватке с рейхом его единственным реальным союзником могут быть только США, они же удержат Великобританию от сползания в германо-британский антисоветский союз. И уж, конечно же, нельзя было допустить неосторожным движением, к которому подталкивал русских Гитлер, спровоцировать возникновение североатлантического (а точнее, мирового – с участием Японии и Турции) антисоветского блока. В этом случае Советскому Союзу (относительный военный потенциал на 1937 г. – 14%) пришлось бы противостоять США (41,7%), Германии (14,4%), Великобритании (10,2% без учёта имперских владений), Франции (4,2%), Японии (3,5%), Италии (2,5%) плюс шакалам помельче. Кстати, с учётом этих цифр и факта решения Конгресса США очевидна вся лживость схемы Резуна и иже с ним о якобы подготовке Сталиным нападения на Германию в частности и на Европу в целом.

Есть один чисто психологический нюанс в обвинениях научной и околонаучной братии в адрес Сталина. Во всём, точнее, во всём, что считается отрицательным в правлении Сталина (положительное проводится по линии "вопреки Сталину") винят одного человека как якобы наделённого абсолютной властью, а потому всемогущего. Но, во-первых, Сталину удалось упрочить свою власть лишь к концу 1930-х годов; до этого – борьба не на жизнь, а на смерть, хождение по лезвию, постоянная готовность отреагировать на радостный крик стаи: "Акела промахнулся". Война – не лучшее время для единоличных решений. Ну а период 1945–1953 гг. – это время постоянной подковёрной борьбы различных номенклатурных группировок друг с другом – и против Сталина. Послевоенное 8-летие – это история постепенного обкладывания, окружения стареющего вождя номенклатурой (при участии определённых сил и структур из-за рубежа); попытка Сталина нанести ответный удар на XIXсъезде ВКП(б)/КПСС (1952 г.) и сразу после него окончилась смертью вождя. Таким образом, в реальной, а не "профессорской" истории, по поводу которой Гёте заметил, что она не имеет отношение к реальному духу прошлого – это "...дух профессоров и их понятий, / Который эти господа некстати / За истинную древность выдают", Сталин никогда не был абсолютным властелином – Кольца Всевластия у него не было. Это не значит, что он не несёт личную ответственность за ошибки, жестокость и пр., несёт – вместе с жестокой эпохой, по законам и природе которой его и нужно оценивать.

Но дело не только в этом. Простая истина заключается в следующем: тот, кто руководил коллективом хотя бы из 10 человек, знает, что абсолютная власть невозможна – и она тем менее возможна, чем больше подчинённых. Бóльшая часть тех, кто писал и пишет о Сталине, никогда ничем и никем не руководили, не несли ответственности, т.е. в этом смысле суть люди безответственные. К тому же на власть они нередко проецируют свои амбиции, страхи, претензии, желания, "сонной мысли колыханья" (Н. Заболоцкий) и, не в последнюю очередь, тягу к доносительству (не секрет, что больше всего советскую эпоху Сталина и КГБ ненавидят бывшие стукачи, доносчики, ведь легче ненавидеть систему и её вождя, чем презирать собственную подлость – вытеснение, понимаешь). Абсолютная власть – это мечта совинтеллигенции, нашедшая одно из своих отражений в "Мастере и Маргарите"; помимо прочего, именно поэтому роман стал культовым для совинтеллигенции (а "Записки покойника", где этому слою было явлено зеркало, – не стали). Сводить суть системы к личности одного человека – в этом есть нечто и от социальной шизофрении, и от инфантилизма, не говоря уже о профессиональной несостоятельности.

Отношение к лидерам – царям, генсекам, президентам – интересная штука в силу своей, по крайней мере внешне, парадоксальности. В русской истории было три крутых властителя – Иван Грозный, Пётр Iи Иосиф Сталин. Наиболее жестокой и разрушительной была деятельность второго: в его правление убыль населения составила около 25% (народ мёр, разбегался); на момент смерти Петра казна была практически пуста, хозяйство разорено, а от петровского флота через несколько лет осталось три корабля. И это великий модернизатор? В народной памяти Пётр остался Антихристом – единственный русский царь-антихрист, и это весьма показательно. А вот Иван IVвошёл в историю как Грозный, и его время в XVIIв. вспоминали как последние десятилетия крестьянской свободы. И опричнину в народе практически недобрым словом не поминали – это уже "заслуга" либеральных романовских историков. Сталин, в отличие от Петра, оставил после себя великую державу, на материальном фундаменте которой, включая ядерный, мы живёмдо сих пор, а РФ до сих пор числится серьёзной державой (пусть региональной, но без сталинского фундамента нас ожидала и ожидает участь сербов, афганцев и ливийцев, никаких иллюзий здесь питать не надо).

Парадокс, но из трёх властителей Пётр, несмотря на крайнюю личную жестокость и провальное царствование, любим властью и значительной частью интеллигенции. Ему не досталось и десятой доли той критики, которую либеральная историография и публицистика обрушила на головы Ивана Грозного и Иосифа Сталина. Грозному царю не нашлось места на памятнике "Тысячелетие России", а Пётр – на первом плане. Что же такого делал Пётр, чего не делали Иван и Иосиф? Очень простую вещь: позволял верхушке воровать в особо крупных размерах, был либерален к "проказам" именно этого слоя. За это и любезен власти (портрет Петра Iв кабинете Черномырдина очень символичен) и отражающему её интересы, вкусы и предпочтения определённому сегменту историков и публицистов. Иван Грозный и Сталин были жестки и даже жестоки по отношению прежде всего к верхушке. "Проклятая каста!" – эти слова сказаны Сталиным, когда он узнал о том, что эвакуированная в г. Куйбышев номенклатура пытается организовать для своих детей отдельные школы.

Всю свою жизнь у власти Сталин противостоял "проклятой касте", не позволяя ей превратиться в класс. Он прекрасно понимал, как по мере этого превращения "каста" будет сопротивляться строительству социализма – именно это Сталин и имел в виду, когда говорил о нарастании классовой борьбы по мере продвижения в ходе строительства социализма. Как продемонстрировала перестройка, вождь оказался абсолютно прав: уже в 1960-е годы сформировался квазиклассовый теневой СССР-2, который в союзе с Западом и уничтожил СССР-1 со всеми его достижениями. При этом реальное недовольство населением было вызвано СССР-2, т.е. отклонением от модели, но заинтересованные слои провернули ловкий пропагандистский трюк: выставили перед населением СССР-2 с его изъянами, растущим неравенством, искусственно создаваемым дефицитом и т.п. в качестве исходной проектной модели СССР-1, которую нужно срочно "реформировать".

В советское время как при жизни Сталина, так и после его смерти, вождя ненавидели главным образом две властные группы (и, соответственно, связанные с ними отряды совинтеллигеции). Во-первых, это та часть советского истеблишмента, которая была заряжена на мировую революцию и представители которой считали Сталина предателем дела мировой революции или, как минимум, уклонистом от ней. Речь идёт о левых-глобалистах-коминтерновцах, для которых Россия, СССР были лишь плацдармом для мировой революции. Им, естественно, не могли понравиться ни "социализм в одной, отдельно взятой стране" (т.е. возрождение "империи" в "красном варианте"), ни обращение к русским национальным традициям, на которые они привыкли смотреть свысока, ни отмену в 1936 г. празднования 7 ноября как Первого дня мировой революции, ни появление в том же 1936 г. термина "советский патриотизм", ни многое другое. Показательно, что уже в середине 1920-х годов Г. Зиновьев, "третий Гришка" российской истории (знали бы те, кто нумеровал, каким ничтожеством по сравнению даже с третьим окажется четвёртый) аргументировал необходимость снятия Сталина с должности генсека тем, что того "не любят в Коминтерне", в одним из главных критиков Сталина в 1930-е годы был высокопоставленный коминтерновский функционер О. Пятницкий.

Вторую группу сталиноненавистников можно условно назвать "советскими либералами". Что такое "либерал по-советски"? Разумеется, это не либерал в классическом смысле, да и вообще не либерал – даже низэ-э-энько-низэ-э-энько не либерал. Советский номенклатурный либерал – занятный штемп: это чиновник, который стремился потреблять больше, чем ему положено по жёстким правилам советско-номенклатурной ранжированно-иерархической системы потребления, а потому готовый менять власть на материальные блага, стремящийся чаще выезжать на Запад и сквозь пальцы глядящий на теневую экономику, с которой он всё больше сливается в социальном экстазе.

В наши дни это называется коррупция, но к совсистеме этот термин едва ли применим: коррупция есть использование публичной сферы в частных целях и интересах. В том-то и дело, однако, что в совреальности не было юридически зафиксированного различия между этими сферами, поскольку не было частной сферы – "всё вокруг колхозное, всё вокруг моё". Речь вместо коррупции должна идти о подрыве системы, который до поры – до времени (до середины 1970-х годов, когда в страну хлынули неучтённые нефтяные доллары) носил количественный характер. Таким образом, правильнее говорить о деформации системы. Вот эти деформаторы и ненавидели Сталина больше всего, поскольку номенклатурное и около номенклатурное ворьё понимало, что при его или сходных порядках возмездия не избежать; поэтому так опасалось прихода к власти неосталиниста А. Шелепина, поставило на Л. Брежнева – и не проиграло. Именно при "герое Малой земли" возрос теневой СССР-2 (не теневая экономика, а именно теневой СССР, связанный как со своей теневой экономикой, так и с западным капиталом, его наднациональными структурами, западными спецслужбами), но тень при Брежневе знала своё место, выжидая до поры, а с середины 1970-х годов, готовясь к прыжку, а вот при Горбачёве она заняла место хозяина, уничтожив фасадный СССР-1. Реальный СССР в начале 1980-х годов напоминал галактическую империю из азимовской "Академии" ("Foundation") – благополучный фасад при изъеденных внутренностях. Только у СССР, в отличие от империи, не оказалось математика Селдена с его планом – у нас был "математик"-гешефтматик Б. Березовский и этим всё сказано. Но вернёмся к сталинофобии. Она довольно чётко кореллирует с потребленческими установками, с установками на потребление как смысл жизни. Символично, что один из "ковёрных антисталинистов" заявил в телеэфире: национальную идею можете оставить себе, а мне дайте возможность потреблять. Может ли такой тип не ненавидеть Сталина и сталинизм? Не может. Сталинизм – это историческое творчество, установка на творчество как цель и смысл жизни, СССР был творческим, высокодуховным проектом, что признают даже те, кто Советскому Союзу явно не симпатизирует. Показательна в этом плане фраза, сказанная бывшим министром образования А. Фурсенко о том, что порок (sic!)советской школы заключался в том, что она стремилась воспитать человека-творца, тогда как задача эрэфовской школы – воспитать квалифицированного потребителя. Это, выходит, и есть национальная, а точнее, групповая идея, поскольку у потребителя и "потреблятства" нет национальности, главное – корыто, а кто его обеспечит, свои или чужие, дело десятое, главное, чтоб было куда хрюкальник воткнуть.

Символично также следующее. Тот самый персонаж, который требовал для себя "праздника потребления", высказывался и в том смысле, что если земли к востоку от Урала сможет освоить мировое правительство, то пусть оно и возьмёт их. Так потребленческая установка антисталинизма совпадает с глобалистской – это две стороны одной медали. Так прочерчивается линия от антисталинизма к смердяковщине, т.е. к русофобии. Социальный мир антисталинистов – это глобальный "скотный двор", главная цель которого – обеспечивать потребление под руководством и надзором мирового правительства. Сталин трижды срывал строительство такого мира на русской земле, именно за это его и ненавидят антисталинисты. Всё прозаично, разговоры же о свободе, демократии, "советском тоталитаризме" бывших советских карьеристов и стукачей никого не могут обмануть.

Более интересен, на мой взгляд, метафизико-исторический аспект проблемы причин ненависти западной верхушки к Сталину. Дело в том, что Сталин трижды сорвал планы этой верхушки – правых глобалистов – по созданию глобального мира под эгидой чего-то похожего на мировое правительство, о необходимости которого много говорили Варбурги, Рокфеллеры и их подголоски из интеллектуальной обслуги. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что первыми о необходимости чего-то похожего на мировое правительство заговорили в XIXв. Ротшильды, однако русские цари Александр Iи Николай Iсвоей политикой такую возможность подорвали. Отсюда – ненависть Ротшильдов к Романовым – как говорят, в конце XIXв. один из Ротшильдов заявил, что для их семейства мир с Романовыми и их Россией невозможен.

Первый раз Сталин сделал это во второй половине 1920-х годов, точнее в 1927–1929 гг., когда его команда, опираясь на сохранявшуюся мощь Большой Системы "Россия", на содействие представителей разведструктур российской империи и на противоречия в среде буржуинов, заменил проект "мировая революция" проектом "красной (социалистической) империи". Фининтерну в его планах создания Венеции размером с Европу или мир в целом пришлось развёртывать проект "мировая война" и вести к власти Гитлера, всемерно укрепляя конкретное государство – Третий рейх. В результате англо-американской накачки, резко усилившейся именно в 1929 г. – в год высылки Троцкого из России ("прощальный поклон" Сталина схеме "мировая революция"), "Гитлер инкорпорейтед" смог воевать, сыграв роль агрессора в написанном для него спектакле. По "пьесе" он должен был разнести СССР, а затем пасть под ударом англосаксов.

Сталин – проектировщик и генеральный конструктор единственного геоисторического проекта, который можно противопоставить глобализму – неоимперского. В начале ХХ в. глобалистский (на капиталистической основе) проект англосаксов – Британской империи и США – столкнулся с фактом существования империй, мешавших уже в силу своего существования реализации их проекта. Главными из этих четырёх империй были две – Германская и Российская. Их-то и стравили между собой, а затем сломали, использовав и усилив внутренние противоречия. Первая мировая война – терминатор евразийских империй. Примерно десяток лет всё шло как задумано, однако в конце 1920-х годов процесс вышел из-под контроля: команда Сталина взяла верх и над левыми, и над правыми (для тех и других Россия была придатком Запада, вязанкой хвороста в буржуазном очаге) и ещё за 10 лет выстроила красную империю с мощнейшим ВПК – выстроила, используя глобальные тренды и глобальные же противоречия, которую поставила себе на службу. Сталин нашёл золотой ключик к потайной дверце буржуинов-глобалистов – прибыль, которую одна их часть могла получить за счёт вложений в СССР, конкурируя с другой частью.

Сталин – автор и создатель единственного успешного антиглобалистского проекта ХХ в. Он наглядно показал, что можно противопоставить глобалистам и как с ними бороться. Если считать годом свёртывания в СССР глобалистского проекта в его "мир-революционной форме" 1929 год (показательно свёртывание в том же году НЭПа, теснейшим образом привязывавшего СССР к глобализации – лево-правая диалектика), то можно сказать, что Сталин отодвинул приход глобализации ровно на 60 лет – до окончательной сдачи Горбачёвым на Мальте 2–3 декабря 1989 г. всего и вся. Ясно, что такое простить "Хозяева мировой игры" никогда не смогут. Тем более что Сталин продемонстрировал технологию борьбы с ними, сделав заявку на развёртывание своей игры и своего хозяйства, включая альтернативный мировой рынок и подрыв позиций доллара. Здесь глобалисты должны были воскликнуть, как один из русских поэтов XVIIIв.: "Льзя ли старика любить?" Конечно нельзя. Им такого "старика" как UncleJoeили OldJoe, как называли Сталина англосаксы, любить нельзя – только ненавидеть. С учётом сказанного анализ сталинизма и советского опыта, обязательная историческая критика первого и второго, работа над ошибками – насущнейшая задача для нас.

Есть ещё один интересный выверт антисталинских кампаний на Западе (и у нас в этом направлении активно работает "пятая колонна") – уравнение сталинизма и гитлеризма, о практико-политическом аспекте чего речь шла выше. Но есть ещё более интересный аспект. Я согласен с теми аналитиками, которые указывают на сходство целеполагания нынешней глобальной верхушки и нацистской верхушки: обе исходят из необходимости радикального сокращения населения планеты, обе – фанаты орденских и неоорденских структур глобального управления; обе – антихристианские. Третий рейх не был альтернативой глобализму; он был средством глобальных элит (весьма выигравших от реализации проекта "Третий рейх" – прежде всего, материально) и одновременно брутальным экспериментом по установлению нового мирового порядка (вслед за которым можно было реализовывать мягкий).

Сталинский неоимперский антикапитализм был альтернативой как гитлеровскому, так и англосаксонскому "новому порядку". Именно поэтому сталинизм пытаются не только уравнять с гитлеризмом, но представить его ещё более жёстким тоталитаризмом, чем этот последний. Таким образом, во-первых, камуфлируется сходство гитлеровского нового порядка и нового мирового порядка послевоенных англосаксонских глобалистов; во-вторых, компрометируется, снимается с повестки дня единственная реальная альтернатива (капиталистическому) глобализму и остановке Истории в духе программы "3 Д" (деиндустриализация, депопуляция, дерационализация сознания и поведения), которую по заказу хозяев разрабатывают сотни "фабрик мысли". Эта альтернатива – неоимперскость на антикапиталистической основе.

Чем сильнее будет сопротивление глобализму, тем активнее будет вспоминаться фигура Сталина и исторический опыт СССР, который, конечно же, нельзя и не нужно ни реставрировать, ни повторить. Сталин совершал ошибки, порой весьма досадные. Да, на нём лежит вина за целый ряд процессов и явлений – вина, которую он разделяет со своим временем. Но это участь всех государственных деятелей. А разве нет вины у британских и американских политиков? Ещё как есть, и она в сравнение не идёт с негативным аспектом деятельности Сталина. Кто приказывал подвергнуть ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки, хотя в этом не было никакой военной надобности? Кто приказал бомбить Кампучию, в результате чего погибло около миллиона человек – чтобы затенить этот факт Пол Поту "пририсовали" лишние миллион-полтора жертв и начали кричать на весь мир о зверствах кампучийских коммунистов. А вот по поводу почти 1 млн. хуту и тутси и около 2 млн. жителей соседних стран, вырезанных в 1990-е годы при попустительстве (как минимум) мировой верхушки, т.е. западными и африканскими капиталистами почему-то помалкивают. И только когда возникла необходимость использовать геноцид в центре Африки, эти "танцы во славу монстров" (так называется одна из лучших книг об этих событиях) в качестве средства для удара по 2–3 десяткам представителей мировой элиты, т.е. для внутренних разборок, о резне вспомнили спустя 18 лет, и 17 августа 2012 г. соответствующий иск был подан главному прокурору Международного суда. Примеры можно множить, но ситуация и без этого ясна.

Но есть и обстоятельства. Эти обстоятельства – реальная жизнь РФ в канун нового витка приватизационных реформ; это обстоятельство бюджета на 2013 г. – бюджета, который сеет сомнения по поводу того, что РФ – "социальное государство"; это обстоятельства планируемого с 1 января 2013 г. уменьшения накопительной части пенсии с 6% от зарплаты до 2% (это не ликвидация пенсионной системы?); это обстоятельства сокращения численности населения РФ и сползания её в сырьевые придатки Запада по сравнению не только с СССР, но даже с Российской империей; это и многое другое. Вот эти-то обстоятельства и выступают фоном и объектом сравнения со сталинской эпохой. Те реформы, которые проводились в РФ с 1992 г. – лучшая реклама Сталину и его эпохе, аргумент в их пользу, и не случаен успех Сталина – вопреки очернению "мусорщиками" – в конкурсе "Имя России". Этот успех, основанный на достижениях сталинской эпохи, как материальных, так и социальных, на Большом Стиле и Большой Стратегии эпохи, весьма напугал многих наверху. Конкурс показал, что вождь не ошибся: Ветер Истории не только разметал мусор с его могилы, но и сдул гадивших на неё пигмеев. Вопреки очернительству имя Сталина стало "именем России", формально – не первым, но долго лидировало (и мы ведь всё понимаем).

Со времени проведения "Имя России" конкурса прошло время, но страхи не проходят, к ним добавляются новые – перед революцией. Не так давно один высокопоставленный чиновник, по-видимому, уговаривая самого себя заявил, что Россия не может ещё раз пережить разворот в левую сторону (массовая национализация и т.п.). А затем предупредил тех, кто своей неразумной политикой провоцирует такие события: если настроения в обществе меняется, то любая попытка влиять на него (по-видимому, подразумевается влиять силовым способом) приведёт к очень плохим последствиям: потому что если влиять, то это сразу революция, вот и всё (это "вот и всё" дорогого стоит). Правда, через несколько дней другой высокопоставленный чиновник браво успокоил коллегу: сценария "цветных революций", например "оранжевой", никто не допустит.

Не могу не отвлечься на "лирическое отступление": уверенность чиновников в том, что они – властелины исторической стихии, умиляет. Не забуду как в 1995 г. В. Черномырдин заявил, что Россия исчерпала лимит на революции, полагая, что может говорить от имени русской истории. Не всякий государственный деятель может себе позволить такое, ну а уж герой эпохи временщичества тем более. Как же нужно оторваться от реальности, чтобы ляпнуть такой неадекват?! Хорошо о правящем слое 1990-х годов сказал. О. Маркеев, сравнив их со стаей пингвинов, которые разместились на верхушке айсберга и думают, что управляют его движением, хотя на самом деле не знают не только о направлении океанических течений, но и об их существовании. Впрочем, разве это характерно только для 1990-х годов?

Далее. Если в России и возможна революция, то никак не оранжевая – красная. Причём эта последняя будет реакцией на нечто более страшное, чем революция. Революция есть нечто отструктуренное и развивающееся в определённых рамках, это Порядок, возникающий из Хаоса. Сам этот Хаос есть реакция огромной и внешне аморфной, вязкой массы на чужеродную агрессивность по отношению к ней. Когда-то К. Победоносцев заметил, что Россия – вязкая страна: ни революция, ни реакция здесь до конца не проходят (словно подслушав, группа "Наутилус-Помпилиус пела: "В этой стране, вязкой как грязь, / Ты можешь стать толстой, ты можешь пропасть"). Но аморфность и вязкость эти кажутся таковыми с западоцентричной точки зрения. На самом деле у массы – жёсткий, скрытый от западоцентричного взгляда, каркас. Это и есть Большая Система "Россия". Представители власти в России, как правило, либо понимали это плохо, либо вообще не понимали, исключение – Сталин. Да, сама масса на Руси/в России не порождала властные пирамиды, они привносились извне – из Орды, с XVIIIв. – с Запада. "Правители всегда привносили идею пирамиды извне, – писал О. Маркеев, – очарованные порядком и благолепием заморских столиц. Не они, а сама масса решала, обволочь ли её животворной слизью, напитать до вершины живительными соками или отторгнуть, позволив жить самой по себе, чтобы нежданно-негаданно развалить одним мощным толчком клокочущей энергией утробы [...] Вопрос лишь времени и долготерпения массы".

Во многом обманчивой является и хаотичность смутных времён, в том числе того, которое мы переживаем с 1990-х годов. Вот взгляд практика из среды, весьма далёкой от научной. Легендарный киллер Лёша-солдат/Алексей Шерстобитов в серьёзной книге "Ликвидатор" пишет о 1990-х: "Потихоньку я начал разбираться в окружающем меня хаосе и обратил внимание на стройность его порядка – ведь именно хаосом создаются великие не только произведения, но и масштабные вещи от инфраструктур до вселенной. Таковыми (хаотическими. – А.Ф.) они кажутся из-за непонимания (наблюдателем. – А.Ф.) рациональности порядка вещей и формул, по которым они создаются. Причём [...] даже обладание знанием не гарантирует удачи в упорядочивании хаотического движения, и даже рассмотревший его во всех подробностях и, казалось бы, всё понявший, не в состоянии его описать". Что уж говорить о не обладающих знанием и рассматривающим любую реальность, в том числе российскую, сквозь призму западного порядка. Ясно, что сквозь такую призму любая реальность будет хаосом – именно поэтому практически все реформы в России оказывались контрпродуктивными, а результат принёс сталинский рывок.

Apropos: западофилия в наши дни есть род социальной некрофилии. Стремление как к образцу для подражания, к порядкам такого социума, который захлёбывается в гное порока, обездвижен социальной импотенцией и не способен сохранить ни расовую, ни историческую, ни религиозную идентичность, т.е. охваченного волей к смерти, есть не что иное, как культурно-историческая некрофилия, оставим мёртвым хоронить их мёртвых. Те, кто зовёт нас в "цивилизованный мир", хотят привести нас на кладбище, в лучшем случае – на помойку "поля чудес" в "стране дураков". Попадание именно на такую помойку, причём в периферийно-третьемирском варианте, заблокировали Сталин и его команда в 1930-е годы, а инерции хватило до 1980-х годов. Европы, о которой можно было бы сказать словами Артюра Рембо как о месте: "...где малыш / В пахучих сумерках перед канавкой сточной, / Невольно загрустив и вслушиваясь в тишь, / За лодочкой спешит, как мотылёк непрочной", давно нет. Европа (да и Запад в целом) сегодня это скорее заповедник гоблинов, только гоблины в основном сами люди неместные (хотя и местных гоблинов хватает): конрадовское "сердце тьмы" теперь забилось в Европе – пришло возмездие за века колониального грабежа. Но это их проблемы – проблемы "ничейного дома"; "nobody?shouse" – так назвал Великобританию от времён Тэтчер один английский журналист, но то же можно сказать и обо всей Европе. "Ничейный дом – это и есть идеал глобалистов, которых несколько раз в ХХ в. подсекал Сталин: СССР был общим домом.

Возвращаясь к схеме пирамиды и массы, отмечу: только такая пирамида, которая отвечает устоявшимся формам коллективного бессознательного и отвечает им, способна нормально функционировать в России, опираясь на невидимый каркас. Это очень хорошо понимал, более того – чувствовал Сталин. "Реформы неизбежны, – писал он, – но в своё время. И это должны быть реформы органические, [...] опирающиеся на традиции при постепенном восстановлении православного самосознания (интересно, знают ли эти строки неистовые хулители Сталина из РПЦ? – А.Ф.). Очень скоро войны за территории сменят войны "холодные" – за ресурсы и энергию. Нужно быть готовыми к этому".

Данный пассаж дорогого стоит. Мало того, что вождь предсказал войны за ресурсы, развернувшиеся на рубеже XX–XXIвв., он зафиксировал необходимость реформ в области психосферы, понимая, что военные действия со временем переместятся и туда и что реформы должны опираться на традицию (на сознание и бессознательное), а не отвергать и не ломать её. Именно этим с 1991 г. активно занимаются многие наши СМИ, особенно ТВ, впрочем, без того успеха, на который рассчитывали и нередко контрпродуктивно, озлобляя население, и по сути подталкивая к "мощному толчку клокочущей энергией утробы". Разумеется, значительная часть морально-нравственных ориентиров и императивов разрушена за эти 20 лет – как и за 20 лет, предшествовавшие 1917 г. Мы видим немало проявлений морального кризиса, и тем не менее задача разрушения русской психосферы, психоистории нашим противником не решена (даже компьютерные стрелялки не действуют на наших детей как на западных – из-за различий в смеховой культуре). И недаром чиновники опасаются антилиберальной революции "и всё", либеральная "пирамида" (в обоих смыслах этого слова) осталась чужой, чуждой и враждебной массе населения, чувствующего себя ущемлённым. Как пела группа Любэ: "А за то, что Россию обидели, / Емельян Пугачёв не простит". "Нижний мир" всегда играл в русской истории значительно большую роль, чем усматривали и готовы были признать "баре" – страшно далёкие от народа, ориентированные на Запад власти и профессорская наука. Что можно посоветовать этим ребятам? Читать внимательно русскую историю и труды нобелевского лауреата Ильи Пригожина о хаосе, диссипативных структурах, самоорганизации и сложности. Впрочем, не поздно ли "пить боржоми"?

Не революцию (тем более на спирохетозных белоленточных ножках) надо опасаться и не нового Сталина, а кое-чего покруче и пострашнее, известного в русской истории под названием "пугачёвщина", т.е. реакции массы на чуждую пирамиду. Не надо думать, что времена пугачёвщины прошли – в Большой Системе "Россия" они не пройдут никогда, меняться может только форма. Пугачёв и "село Плодомасово" (Н. Лесков) – это постоянно присутствующее измерение русской жизни, так сказать её параллельный Нижний мир (Навь, Хель). Он легко прорывается в Средний мир, поскольку оборонительные линии последнего в русской жизни – вещественная субстанция, накопленный труд, собственность, право – исторически слабы. А сегодня их многократно ослабляет неправедный (мягко говоря, а если немягко – то воровской, грабительский) характер формирования собственности в 1990-е. И, как знать, не окажутся ли единственным способным укротить новый прорыв, Хаос революция и новый Сталин. Сталин и был, вместе с Лениным, укротителем Хаоса посредством революции, а затем, уже самостоятельно, укротителем революции (с недопущением глобализации) посредством красной империи "антикапитализма в одной, отдельно взятой стране" (кстати, это тонко подметила Н. Мандельштам во "Второй книге"). И, как знать, не придётся ли нового Сталина выдвигать-собирать-конструировать самой же власти, разумеется, если инстинкт самосохранения не отрафировался полностью, поражённый чужими и чуждыми информпотоками, мыслеформами, мемами и концептуальными вирусами. В работе "Порядок из хаоса" И. Пригожин и И. Стенгерс приводят следующий пример. Микроскопический плоский червь трематод, паразитирующий в печени овцы и самовоспроизводящийся там, попадает туда не самостоятельно, а с проглоченным овцой муравьём, в которого трематод предварительно должен попасть. Однако и после этого вероятность того, что овца проглотит инфицированного муравья, очень мала. Паразит, однако, "решает" проблему простым, но необъяснимым для учёных способом, превращая малую вероятность в максимальную. "Можно с полным основанием сказать, – пишут авторы "Порядка из хаоса", – что трематод "завладевает" телом своего хозяина. Он проникает в мозг муравья и вынуждает свою жертву вести себя самоубийственным образом: порабощённый муравей вместо того, чтобы оставаться на земле, взбирается по стеблю растения и, замерев на самом кончике листа, поджидает овцу". Возможно, муравью "кажется", что он свободен в своём поведении или даже он "руководит" покачиванием стебелька (ср. пингвины на верхушке айсберга). На самом деле он раб трематода, "вложившего" в его мозг ложную и убийственную для него "концепцию" поведения, начисто устраняющую чувство самосохранения. Поставим на место "концепции" "управляемый хаос" "рыночных реформ" и "прав человека" – читайте С. Манна – и "картина маслом" будет ясна. Не случайно в информационных войнах первый удар наносится по психосфере правящего слоя, особенно его защитно-имунных структур (идеология и спецслужбы) – в этом плане история "Энциклопедии" во Франции XVIIIв. весьма поучительна. В сухом остатке: со стебелька надо сигать, пока не поздно.

Но вернёмся к укрощению Хаоса, если он возникнет. Для решения этой задачи новому Сталину придётся бросить толпе, или как говаривали на Руси, "выдать головой" какую-то, возможно значительную часть неправедно разжиревших, достав наиболее одиозных из них откуда угодно – хуч из-за границы, хуч из задницы дьявола, а хуч из Куяльника и позволив остальным "присоединиться к нашему движению". Как знать, не придётся ли десталинизаторам молить о пришествии нового Сталина, услышав тяжёлую поступь чёрного человека, причём не есенинского – из зеркала, в цилиндре и с тросточкой, а лермонтовского – реального, с булатным ножом в руке. Такой "чёрный человек" это вам не "бред разведок, ужас чрезвычаек" (М. Волошин), посерьёзнее будет. Он может принести с собой момент истины для выяснения отношений между намерениями и обстоятельствами, окончательного решения вопроса об их "негативной диалектике". И придётся, перефразируя А. Блока, просить: "Сталин, дай нам руку, / Помоги в немой борьбе".

	Суббота, 21.12.2024, 13:03 \| Приветствую Вас Гость \| RSS \| Главная \| Регистрация \| Вход